По изданию “Нива”, №№ 5, 11, 1872 год.
Александр Невский и Дмитрий Донской
Перед нами портреты, хотя и вымышленные, двух величайших русских государей: Александра Ярославича Невского и Дмитрия Ивановича Донского. С первым началось, со вторым кончилось притворное подчинение татарам. Когда родился святой благоверный Александр Ярославич Невский — неизвестно. В 1237 году получил он в удел княжение Новгородское — и когда Новгород стали теснить Шведы, он пошел им на встречу, разбил их и своими руками всадил копье в их полководца Бюргера. Затем Чудь, Литва и Немцы вторглись в Русь, предполагая что, вследствие татарского нашествия, с нами можно расправляться как душе угодно.– То были невероятные подвиги по такому тяжелому времени — и они ясно показывают, что Александр Ярославич был не только храбр, но и, выражаясь по нынешнему, весьма не дурной генерал.– Смерть отца сделала его Великим Князем Всея Руси,– а тогдашний татарский хан Батый заявил ему, что если хочет княжить спокойно, то чтобы явился в Орду с поклоном. Александр в Орду отправился, сблизился с преследователями Руси Татарами. В Орде требовалось, прежде всего, поклонение кумирам. Великий Князь от этого отказался.– Батый признал его достоинство и отправил его в Великую Орду, т. е. куда-то в Монголию, к Великому Хану,– Александр Невский так ловко обделал свои дела, что Татары признали его Великим Князем Всея Руси, но на условии, чтобы он им платил дань; Александр согласился на это условие;– легче было платить дань самим, чем собирать ее при помощи татарских наездников.
Только-что Александр Ярославич возвратился из Орды, как явились к нему послы от паны Иннокентия IV (то были два кардинала: Галька и Гемонта) с целью склонить его к принятию католичества. Само собою разумеется, Александр Невский отвергнул подобное позорное предложение,– позорное тем, что к нему Рим примешал условия освободить нас от Татар, при помощи западных рыцарей.
Отклонение римского предложения тем еще особенно важно, что если бы мы приняли латинство, то приняли бы и государственное устройство Европы; т. е. у нас явились бы владетельные бароны, мелкая шляхта — и вся русская история невольно пошла бы совершенно другим путем. Европа хотела помочь нам только на условии нашего вероотступничества. Св. Александр Невский счел за лучшее добровольно покориться Татарам и выжидать, что будет. Он заключил с ними договор такого содержания, что Русь соглашается платить им дань, по стольку-то с души,– но с тем условием, что эта дань будет доставляться в Орду самими русскими, что без согласия Орды нельзя сделаться Великим Князем Всея Руси. Татары согласились и послали своих людей описывать русские земли т. е. считать народонаселение. Понятно, как производилась эта народная перепись, сколько при ней происходило насилий, грабежа, несправедливостей и сколько народу от нее укрывалось, прячась по лесам или убегая дальше к востоку, к Уральским горам, на север, к Белому морю. Новгородцы, непокоренные Татарами, хотели от нее отделаться; но Александр Невский сумел их заставить подчиниться участи всей остальной восточной Руси и участвовать в ее судьбе. Не сделай он этого — Новгород так же бы отстал от общего хода русской истории, как отстали от нее впоследствии западные губернии.
Святый Великий и Благоверный Князь Александр Ярославич, по прозвищу Невский, почил в 1263 г., благословляемый народом по сие время за то, что сделал первый шаг к освобождению Руси от татарщины. Он указал путь избавиться от Татар. “Пусть берут наше золото, серебро, пусть принимают от нас всякие поклоны и мелкие услуги, но пусть не мешаются в наши домашние дела”. Расчет был изумительно верен. Через сто лет после его смерти Русь была уже свободна.
Внук Александра Невского от сына его Даниила, Иван Данилович Калита Великий Князь Московский крепко дружил с Татарами и подчинял их власти Рязанское и Тверское великое княжество. Он платил им щедро, они в него верили, а он под рукой, при помощи митрополита Св. Петра, разширял маленькое Московское княжество и как представитель — перед Ордою — всей Руси заставил и других мелких князей слушаться себя.
Сверх того им же начато сливание всех русских сословий и всех местных законодательств в одно.
“Что город то норов, что деревня то обычай”. Никак нельзя было управиться с этими вечами — и местными правами справляться в такое тяжелое время было более чем затруднительно. Веча губили государство без толку — постоянными раздорами, мелкими счетами, постоянно опираясь на свои права. Сами удельные князья вели себя крайне неблаговидно, они то и дело ездили в Орду жаловаться друг на друга и заставляли Татар мешаться в дела земли Русской. Не лучше их вели себя города и волости: они вечно противились князьям, опираясь на свои льготы, у них были свои тысяцкие (предводители народного ополчения и в то время головы); местами, как в Новгороде, даже посадники, нечто в роде президентов республик; были мужи, т. е. военное дворянство, нечто в роде польской шляхты; была простая чадь; были гостиные люди;– одним словом: было такое множество сословий и местных прав, что великорусские князья (начиная с гениального Андрея Боголюбского, павшего под ножами приверженцев старого порядка) приняли следующую систему слияния Русской земли во едино.– Пустопорожних земель было пропасть; на эти земли они стали скликать посельщиков с тем, чтобы они жили не по старым нравам, а по мере возможности просто и без затей, при возможно большем, в те времена, равенстве.
Дремучие непроходимые леса их владений, этой европейской Канады, застонали под топорами всякого пришлого люда — и вот среди старинных родовитых поселков, подле, тогда еще желтокожей, дикой мордвы, мери и всякой другой чуди, явилось население с принципами некоторого равенства и смотревшее на Великого Князя даже как на господаря (барин, хозяин). Старые порядки зашатались, а новые монархические стали возникать — и ими то мы спасены.
Ровно через сто лет по смерти Александра Невского, великокняжеский сан достался внуку Калиты, Дмитрию Иоанновичу Орлу Высокопарному, как называют современники, или Донскому, как его прозвали потомки. “Бяше-же крепок зело, и телом велик и широк, и плечист и чреват вельми и тяжек; брадою-ж и власы черн; взором же дивен зело”. Так отзывается об нем Никоновская летопись. Это был человек, которого современники так же любили и уважали как Александра Невского. Он, как и весь их род, особенно личной храбростью и задорчивостью не отличался, лишних военных предприятий, как и Александр Невский, не предпринимал — и где можно шел на войну не сам, а доверял ее другим. Но и Александр Невский и весь род его (хоть были преимущественно дипломаты и недолюбливали ратного дела) в случае нужды умели с честью встретиться на ратном поле не только с татарином, но даже со шведом и с головы до ног закованным в железо божьим дворянином т. е. с ливонским рыцарем.
Княжение Орла Высокопарного началось при довольно благоприятных обстоятельствах. В Орде происходил раскол. В ней явилось несколько ханов и все они требовали дани, и все они давали ярлыки на великое княжение. Димитрий вполне наследовавший дипломатические наклонности своего семейства, пользуясь этими смутами в Орде, продолжал постепенно уничтожать уделы или ставить их в полную безусловную от себя зависимость, так что стал чисто по царски требовать к себе на суд ссорящихся князей. Язва моровая пронеслась над Россиею, Москва погорела, но на место деревянного Кремля, при Орле Высокопарном, вырос каменный.
Между тем усмиренные Иваном Калитою, тверские князья не унимались, им хотелось восстановить прежнее значение, и опять-таки они обратились за помощью к Литве. Родственник их, Олгерд, сделал набег под Москву, награбил, набрал пленных и ушел назад. Как ни было это тяжело, но Димитрий тут же взял под свое покровительство Новгород и Псков, тогда еще не подвластные Москве, и защитил их от божьих дворян.
Неудачи Тверских заставили их обратиться к Татарам. Михаил Тверской выхлопотал себе у усиливавшегося тогда Мамая грамоту на Великое Княжение и поехал было во Владимир венчаться; по Димитрий расставил засады, чтобы его перенять на пути — и Михаил спасся только бегством в Вильну, к зятю своему Олгерду, и стал опять молить его о помощи. Олгерд приступил было к Волоко-Ламску, три дня побился с Димитриевой ратью и отступил от этой ничтожной деревянной крепости. Крепость эту отстаивал Князь Березуйский, который вслед затем в благодарность Господу Богу постригся.
Михаил Тверской выхлопотал себе новый ярлык на звание Великого Князя, Дмитрий собрал войско и Владимирцы объявили, что у них есть и кроме Михаила законный государь, а иного они не ведают. Ханский посол требовал от Дмитрия, чтоб он явился во Владимир выслушать ханскую грамоту. Дмитрий отказался. Из этого отказа могла выйти немедленная война с Татарами, к которой Русские были еще не готовы. Надо было выиграть время и рискнуть личной безопасностью. Дмитрий с благословением митрополита Алексея отправился в Орду, а на небе явились знамения: на солнце показались черные места, будто гвозди; от долгой засухи пошли такие туманы, что днем в двух саженях лица человеческого нельзя было разглядеть; настал голод, потому что луга и поля повысохли, и скот попадал. А Михаил Тверской, пользуясь этими несчастьями, сжег Углич, Бежецк и взял Мологу.
К общему удивлению, Дмитрий воротился из Орды целым и невредимым. Он так ловко обделал там свои дела, что Татары утвердили его на Великом Княжении, вполне отрекшись от Михаила Тверского, и позволили Димитрию выкупить бывшего у них заложника за десять тысяч рублей Михайлова сына Иоанна.
Таким образом, с Тверью было все покончено; оставалось другое русское государство, сильно недовольное возвышением Москвы. Олег Рязанский хотя помогал Димитрию против литовцев, но, опасаясь московской гегемонии, решился напасть на московскую землю. Рязанцы шли смело, хвастливо, в полной уверенности, что разобьют москвичей, но москвичи отразили рязанцев.
Долго перечислять долгий список всех войн, которые пришлось выдержать Димитрию Иоанновичу с прочими русскими княжествами, с так-называемою Литвою, с Тверью и с Рязанью. Время было тяжелое, Татары делали по прежнему набеги на Русь, они выжгли Рязань, захватили Нижний Новгород и предполагали от чистого сердца, что будут веки-вечные точно так же обладать Русью, как прежде. Но они при этом одного не поняли: они не поняли характера потомков Александра Невского, которые умели кланяться врагу и в то же время меч на него обтачивать. Меч был отличный, занесся, рубнул со всего размаху и отразил удар, нашествия Тохтамыша.
Справившись с Тверью, Димитрий Иоаннович решился наступить на Казань – и наступил так, что Казань ему покорилась; он посадил в ней своего наместника, чем крайне обидел владыку Орды Мамая. Мамай выслал на него татарского Царевича Арапшу, и Арапша застиг русские войска врасплох. Это было за рекою Пьяною, избиение русских было неимоверное, так что пошла пословица: за Пьяною люда пьяны. За тем Татары разграбили Великое княжество Рязанское и навели такой страх на Великого Князя Олега, что он совершенно отступился от всякого русского дела и сделался их первым подручником. С Татарами шла на русских всякая Мордва, Черемиса, Чуваши, за что на следующий год землю их опустошил князь Борис Городецкий.
Мамай снова двинул свои полчища, но Дмитрий Иванович выставил против него войска и встретил их на берегах реки Вожи в Рязанском Княжестве. Татары были разбиты; то была первая победа наша над ними, и Дмитрий имел полное право сказать: Отступило время от них; Господь же с нами.- Эта первая победа над Татарами произошла 1378 года августа 14.
Мамай и его Татары не могли простить Дмитрию этой победы. Мамай набрал войска из Татар, Половцев, Хазарских Турков, Черкесов, Ясов, Буртанов или Жидов Кавказских, Армян и самих Крымских Генуэзцев, и двинул их на Москву; к нему присоединился литовский Князь Ягайло и в тайном союзе с ним был Олег Рязанский.
Почти вся Русь вспыхнула: отовсюду пошли люди к Димитрию Ивановичу, и набралось у него войска больше ста пятидесяти тысяч. Войска эти благословил знаменитый основатель Троицко-Сергиевской Лавры Сергий Радонежский, он окропил воинство святою водою и дал в сподвижники двух схимников Пересвета и Осляба.
6-го сентября 1830 года войска наши подошли к Дону и стали на берегах реки Непрядвы, где и устроились к битве. В середине находились Князья Литовские, Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, Феодор Романович Белозерский и боярин Николай Васильевич; в собственном же полку Великокняжеском бояре Иоанн Родионович Иувашня, Михаил Брянок, князь Иоанн Васильевич Смоленский; на правом крыле князь Андрей Феодорович Ростовский, Князь Стародубский того же имени и боярин Феодор Группа; на левом князь Василий Васильевич Ярославский, Феодор Михайлович Положений и Боярин Лев Морозов; в сторожевом полку боярин Михаил Иоаннович, внук Акинеов, князь Симеон Константинович Оболенский, брат его князь Иоанн Тарусский и Андрей Серкиз; а в засаде князь Владимир Андреевич, внук Калинин, Дмитрий Михайлович Волынский, победитель Олега и болта ров, муж славный доблестью и разумом,- Роман Михайлович Брянский, Василий Михайлович Кашинский и сын Романа Новосильского. Воодушевление было общее. Великий Князь объезжал полки, среди которых виднелось его черное знамя с образом Спаса. Наконец показались Татары. Дмитрий первый ринулся на них, громко читая псалом: Бог нам прибежище и сила. Битва происходила на пространстве десяти верст. Татары, первое время, оттеснили было русских. Но вдруг на них ударили запасные полки – и они побежали. Русским досталась огромная добыча, множество телег, коней, верблюдов, навьюченных всякими драгоценностями. Но битва была такова, что на этом, на Куликовском поле насчитывалось до двух сот тысяч убитых; а Великого Князя Дмитрия Ивановича только потом отыскали, да и то беспамятным, в иссеченном шлеме и иссеченных латах, под срубленным деревом.
Мамай бежал, а в это время в Орде усилился потомок Чингизъ-Ханов Тохтамыш. Он разбил Мамая, Мамай бежал в Кафу, где его Генуезцы предательски умертвили. Тохтамыш, воцарившись теперь в Орде, потребовал от русских князей полной покорности. Дмитрий Иванович в этой покорности отказал на отрез. Прошел год, русских купцов стали грабить на Волге, и пошел страшный слух, что Тохтамыш идет на Москву, а Олег Рязанский указывает ему дорогу.
Великий Князь и Митрополит выехали из города, который стал защищаться сам собою, своими собственными средствами; защита была до того смелая и упорная, что Тохтамышу пришлось пойти на хитрость, и на эту хитрость поддалась не только вся Москва, но и князь Остей, внук Олгердов, который ею управлял в отсутствии Великого Князя. Оне вышли к Тохтамышу с хлебом и солью, и Остей погиб первым. Татары ворвались в Москву, перебили жителей, разграбили все что могли, и наконец удалились когда брать стало нечего.
Великий Князь и Митрополит воротились на печальные развалины, и сын Великого Князя Василий Дмитриевич отправился в Орду с поклоном и просьбою о мире. Дань осталась прежняя, но вместе с тем осталось глубокое убеждение, что Татар можно бить. А такого убеждения было довольно чтобы придать смелости русским.
Великий Князь Дмитрий Иванович Донской вступил на престол 1303 года, а скончался 1389 года.