Русский биографический словарь А. А. Половцова т. 2:
Алексинский — Бестужев-Рюмин, 1900, с. 134–138.
Андрей Юрьевич Боголюбский
Андрей Юрьевич Боголюбский, великий князь суздальский, сын Юрия Владимировича Долгорукого от брака его с княжной Половецкой, дочерью Аэпы; род. около 1110 года, княжил в Суздале с 1158 г., ум. в 1174 г.
Летописи начинают упоминать об Андрее во время знаменитой борьбы отца его Юрия с племянником Изяславом Мстиславичем, не по праву занявшим киевский стол, минуя дядей — слабоумного Вячеслава и Юрия. Изяслав, как известно, сверг с великокняжеского стола Игоря Ольговича; с братом Игоря, Святославом, соединился Юрий, но когда он шел на помощь к Святославу, рязанский князь, Ростислав напал на его Суздальскую область и задержал его поход.
Чтобы отомстить Ростиславу, Юрий, в 1147 г., послал на него сыновей своих, Ростислава и Андрея, которые изгнали рязанского князя из его волости. В 1149 г. удалось Юрию победить Изяслава и сесть в Киеве на столе. Тогда посадил он сына своего Андрея в Вышгороде (ныне село в семи верстах от Киева). Юрий, желая более обеспечить за собою свое приобретение, предпринял поход на Изяслава в его Волынскую землю; вследствие этого, положив идти к Луцку, он одной дорогой пошел сам, а другой велел идти сыновьям своим, Ростиславу и Андрею.
Несмотря на то, что у Муравицы (местечко Дубенского уезда) Андрей был оставлен половцами, он пошел, узнав о прибытии отца к Луцку, на соединение к нему. Под Луцком Андрей показал чудеса храбрости. Не дав знать своим братьям, один с дружиною пошел он отражать вылазку, сделанную из города; прогнав врагов, он в запальчивости не заметил, что дружина отстала от него, и что он один очутился в толпе обступивших неприятелей; только два “детских” (члены младшей дружины), и то позднее, последовали за ним.
Андрей был ранен двумя копьями; какой-то немчин напирал на него с рогатиной “Хочет мне быть смерть Ярославца (сын Святополка Михаила, убитый под Владимиром в 1223 году)”, сказал себе Андрей, и, помолясь св. Федору, память которого празднуется в тот день, вынул меч, оборонился от нападения и ускакал из окружавшей его толпы.
Когда он был вне опасности, раненый конь его пал, и Андрей велел похоронить его над рекою Стырем, “жалуя комоньство его”, прибавляет летописец. Восторженно хвалила Андрея дружина отцовская, “зане мужьскы створи, паче бывших всих ту”. После этого подвига Андрей постарался примирить врагов, но скоро Изяслав снова изгнал Юрия из Киева и задумал выгнать сына его Ростислава из Переяславля.
Андрей явился на помощь брату, и они отстояли город, а затем Юрий, соединившись с Владимирком Галицким, снова изгнал Изяслава. Андрей был посажен в Пересопице (местечко Ровенского уезда), городе, отнятом от Волынской волости. Сюда Изяслав присылал к нему с хитростью, чтоб высмотреть, крепок ли город; прикрывался же он намерением снова помириться с Юрием. Андрей и на этот раз хлопотал за Изяслава, но неудачно.
Отказом Юрия воспользовался Изяслав, чтобы, соединившись с королем угорским, снова двинуться к Киеву. Андрею и Владимирку, преследовавшим его, не удалось его догнать. В 1151 году Юрий возобновил войну; в битве под Киевом, несчастной для Юрия, Андрей оказал чудеса храбрости.
Переправясь с половцами за Лыбедь, погнал врагов и снова в увлечении один вскакал в их ряды и был бы захвачен, если бы один половец не схватил его коня за узду и не вывел из боя. Когда Юрий отошел от Киева, Изяслав настиг его близ реки Рута (ныне Роток); расставлял полки для битвы Андрей. Схватив копье, он понесся на неприятелей; копье его было изломано, щит оторван; шлем спал с головы, конь ранен в ноздрю.
Изяслав тоже был ранен, но победа оказалась на его стороне, благодаря тому, что половцы, бывшие в полку Андрея, побежали; за ними побежали союзники Юрия и сам Юрий, который удалился сначала в Переяславль, а потом в свой городок Остерский (Черниговской губ., в версте от гор. Остра); здесь он дал слово возвратиться к себе в Суздаль, к чему уговаривал его и Андрей, говоря: “теперь нам нечего делать в русской земле, уйдем за тепло”.
Когда Юрий ушел, Изяслав сжег его городок; снова началась война. Юрий осадил Чернигов, где княжил союзник Изяслава, Изяслав Давыдович. Двадцать дней продолжались битвы под этим городом, в которых в особенности отличался Андрей; приход Изяслава заставил снять осаду. Наконец, в 1155 г. Юрию удалось окончательно утвердиться в Киеве; тогда он посадил Андрея близ себя в Вышгороде. Здесь Андрей не усидел и уехал в Суздальскую землю; с собой он увез из Вышгорода икону Божией Матери, писанную по преданию евангелистом Лукой. Эта икона, впоследствии названная Владимирской, сделалась величайшею святынею северо-восточной Руси и ныне стоит в московском Успенском соборе.
Предание говорить, что, не доезжая одиннадцати верст до Владимира, конь, на котором везли икону, остановился, что было принято за предзнаменование, и здесь Андрей поставил город Боголюбов, свое любимое местопребывание. В 1158 г., по смерти Юрия, ростовцы, суздальцы и владимирцы выбрали Андрея своим князем, чем нарушалось завещание Юрия, отказывавшего землю Суздальскую своим младшим детям. Младших своих братьев и племянников — детей Ростислава — Андрей изгнал из Суздальской земли, а с ними и “мужи отца своего переднии”.
Андрей поселился не в Суздале или Ростове, а во Владимире, вероятно, желая избегнуть влияния бояр старых городов. Свой стольный город он старался украсить: в 1158 году заложил церковь Успения Божией Матери и дал ее духовенству село и десятину в стадах своих и торговых пошлинах; в 1160 году церковь эта была достроена иноземными мастерами; расширил детинец (кремль Владимирский) и построил в городе, в подражание Киеву, двое хором — золотые и серебряные.
Андрей хотел быть “самовластным” (по выражению летописи) в земле Ростовской, самовластным он хотел быть и в делах церковных: он изгнал епископа Леонтия, заспорившего с ним о числе постных дней; хотел, говорят, учредить во Владимире особую митрополию, но уступил мнению патриарха, епископ же Федор, упорствовавший в этой мысли, был вызван в Киев и там, под предлогом жестокого обращения с паствой, казнен. В первые десять лет своего управления Андрей почти не вмешивался в дела других русских областей, хотя в это время уже сложилось его преобладание над князьями рязанскими, смоленскими и полоцкими, впоследствии участвовавшими в его походах; но сведений о том, как он этого достиг, не имеется.
Тогда же заявил он притязание на влияние над Новгородом. В 1160 году послал Андрей сказать новгородцам: “ведомо вам буди, что я хочу искать Новагорода добром и лихом; целуйте мне крест на том, чтоб иметь меня отцом себе, а мне желать вам добра”. После того новгородцы в течение нескольких лет принимали к себе князей по его указанию. В 1164 г. вступил он в борьбу с волжскими болгарами, которые хотя и не были ближайшими соседями Суздальской земли (между ними была земля Мордовская), но находились с нею в торговых сношениях. Быть может, какие-нибудь недоразумения в этом отношении вызвали поход Андрея (походы русских князей на болгар встречаются и ранее, и, вероятно, по той же причине).
Андрей выступил сам в поход, взяв с собой Владимирскую икону Божией Матери в знамение религиозного значения войны с мусульманами. По переходе через Волгу совершено было торжественное молебствие; болгары были разбиты совершенно, взято было несколько их городов, в том числе знаменитый Брахимов (по мнению С. М. Шпилевского — Билярск). В память этой победы установлен праздник 1-го августа. В 1172 г. Андрей снова посылал рать против болгар, но она потерпела неудачу. В 1167 г. новгородцы, прогнав поставленного у них Андреем Святослава Ростиславича (сына Ростислава Смоленского), вместе с тем выбрали своим князем Романа Мстиславича, сына Мстислава Изяславовича, тогда княжившего в Киеве и всегда нелюбимого Андреем.
Андрей решился наказать своих врагов и начал с Мстислава. К Киеву послал он громадную рать под начальством сына своего Мстислава, к которому присоединилось одиннадцать других князей; Киев был взят в марте 1169 г. “на щит” и разграблен; в Киеве Андрей посадил брата своего Глеба.
Наступил черед и для Новгорода, который обидел Андрея еще тем, что новгородские даньщики избили в Двинской земле Андреевых людей, а на Двинскую землю Андрей имел какие-то притязания. К Новгороду послана была сильная рать под начальством Мстислава Андреевича; Новгород отстоялся (1170 г.); спасение свое граждане приписывали заступлению образа Знамения Божией Матери и учредили праздник этой иконе; но Андрей запретил подвоз хлеба к Новгороду из Суздальской земли, и новгородцы стали принимать от него князей. В 1172 г. умер Глеб; Андрей снова распорядился киевским столом и посадил туда Романа Ростиславича; но скоро он рассердился на Ростиславичей, ибо поверил клеветникам, уверявшим, что они дали убежище убийцам брата его Глеба.
Ростиславичи отказались выдать обвиняемых и заняли Киев. Андрей послал сказать им, чтоб они вышли из Киевской волости. Мстислав Ростиславич, обрив голову и бороду послу, послал сказать Андрею: “до сих пор мы любили тебя, как отца, но если ты прислал с такими речами не как к князю, а как к подручному и простому человеку, то делай, что задумал, и Бог нас рассудит”. “Потускнело” лицо Андрея, и стал готовить он рать.
Говорят, собралось до 50000 человек. Войско это безуспешно осаждало Вышгород, где засел Мстислав Ростиславич; осада продолжалась девять недель, когда к городу подошел Ярослав Мстиславич Луцкий и вступил в переговоры с Ростиславичами. Появление свежего войска заставило бежать Андрееву рать. Князья скоро перессорились между собою, и Ростиславичи опять обратились к Андрею. “Подождите немного”, отвечал Андрей, “я послал к братии своей в Русь: как придет от них весть, то дам вам ответ”. Но неожиданное событие пресекло эти переговоры в самом начале. 29-го июня 1174 года Андрей был убит своими приближенными. Он велел казнить одного из братьев своей первой жены, Кучковича.
Брат казненного, Яким составил на жизнь великого князя заговор, в котором приняли участие зять его Петр Курвов и ключник Андрея, Анбал Яссин. Всех заговорщиков было 20 чел. Ночью отправились заговорщики к спальне князя; но на пути, пораженные страхом, они забрались в медушу (погреб) и, напившись там, вошли в сени. Когда они подошли к ложнице, один из толпы постучался в дверь со словами: “Господине, господине!” — “Кто тут?” спросил Андрей. — “Прокопий” (так звали любимца князя). — “Нет, это не Прокопий”, сказал князь мальчику, спавшему в ложнице.
Убийцы сломали дверь и ворвались в комнату. Князь вскочил, стал искать меча св. Бориса, который всегда висел над его ложем; но меч еще накануне был снят Анбалом. Двое убийц схватили его. Андрей повалил одного из них; другие, не различая в темноте, напали было на упавшего, но потом, распознав князя, кинулись на него с мечами, саблями и копьями. “Горе вам, нечестивые”, говорил Андрей, — “зачем хотите походить на Горясера (убийца св. Глеба)? Какое зло я вам сделал? Если прольете мою кровь, то Бог отомстит вам на небеси”.
Считая его убитым, заговорщики начали выносить труп того из их числа, который погиб в свалке. Андрей в это время успел уйти в сени и сошел с крыльца. (В Боголюбове до сих пор показывают старое здание, которое, по преданию, считается остатком Андреева терема. Сохранившаяся каменная лестница считается той самой, по которой сошел Андрей. Изображение этой лестницы находится во многих изданиях и, между прочим, в атласе при истории М. П. Погодина.)
Убийцы, заметя, что он исчез, сказали: “Мы погибли, ищите его скорее”. Зажегши свечу, пошли искать и нашли его истекавшим кровью. Андрей, слыша их приближение, молился про себя. Когда убийцы подошли, Петр отсек князю руку. “Господи, в руце Твои предаю дух мой”, сказал Андрей и умер.
Потом заговорщики убили Прокопия и стали грабить казну. Поутру послали сказать владимирцам: “Что вы замышляете на нас? мы были не одни, с нами были и из ваших”. — “Кто был с вами, тот пусть с вами и останется”, отвечали владимирцы, “а нам его не надо”. Пока шли эти переговоры, слуга Андрея, Кузьма киевлянин, спрашивал у всех: “где князь?” Ему отвечали: “его выволокли в огород; но не бери его; хотим бросить его псам; кто поднимет тело, тот наш враг и того мы убьем”. Подошел к телу, Кузьма начал плакать. В это время проходил огородом Анбал: “Анбал ворог!” — сказал Кузьма, — “брось мне ковер или что-нибудь прикрыть его”. — “Не трогай, хотим выбросить его псам”. — “Еретик! хочешь и сам выкинуть!” — отвечал Кузьма. “Помнишь ли, жид, в каком платье ты пришел, а теперь ходишь в оксамите, а князь лежит наг. Кинь что-нибудь, прошу тебя”. Анбал кинул ковер и хорзно (плащ).
Обвертев этим тело, Кузьма принес его в церковь, но не мог достучаться — “Кинь его в притворе”, говорили ему. Все были пьяны. Кузьма начал причитывать над телом. Два дня пролежало тело на паперти; на третий пришел Арсений, игумен от Кузьмы и Дамиана, внес тело в церковь, положил в каменный гроб и отпел над ним панихиду. Граждане же боголюбские все это время продолжали грабить дворец, а также дома тиунов, посадников и иностранных строителей храма; то же было и во Владимире. Наконец волнение унялось; владимирцы пошли с носилками в Боголюбов и перенесли тело.
Народ весь плакал. Андрей погребен во Владимирском Успенском соборе. Церковь признала его святым. Есть предание, будто Всеволод Большое Гнездо велел зашить убийц Андрея в короба и бросить их в Пловучее озеро (в 3-х верстах от Владимира, Татищев называет его поганым), и будто до сих пор эти короба, обросшие мхом, показываются на поверхности озера и слышатся стоны. Есть известие, что в убийстве участвовала и вторая жена Боголюбского, родом из Яз (Осетинка).
Из детей Андрея пережил отца только один Юрий, княживший в Новегороде. После смерти отца он был изгнан, как-то попал на Кавказ, женился на знаменитой Тамаре и затем, изгнанный, умер неизвестно где. Андрей занимал первое место в рядах исторических деятелей своей эпохи. Он не был князем-дружинником, искателем чести занимать киевский стол; он пренебрег этою честью и понял, что только реальная сила может дать перевес. Эту-то реальную силу он и создал на своем диком севере.
Он был первым начинателем той политики которая впоследствии объединила Русь Погодин очень метко определяет значение Андрея в следующих словах “он оборотил средоточие русской государственной тяжести в другую сторону он вывел на позорище истории другое племя, великорусское, самое младшее из всех племен наших, из всех племен славянских”.
Пылкость и страстность его молодых годов обратились к старости в гордое властолюбие: князья, бояре, духовенство, города — все должно было подчиняться ему. Никто из его преемников до самого Иоанна III не поступал так прямо и решительно; сам Всеволод принужден был нередко хитрить; но хитрость была противна гордой натуре Андрея.
Сведения об Андрее Боголюбском можно найти в летописных сводах: в Суздальском (Лаврентьевский список), южно-русском (Ипатский список, где подробнее всех говорится о смерти Воскресенском, Никоновском и др. все обширные истории русские подробно говорят об этом великом князе.
Существует монография М. П. Погодина: “Князь Андрей Юрьевич Боголюбский”., М., 1850 г., замечательная обстоятельным анализом летописных известий.
К. Б.-Р.