М. О. Меньшиков 1907 год.
Тут они его убили.
Тут лежало распростертое тело старого Царя с оторванными ступнями ног.
Тут, пока хлестала кровь, последние мгновения глаза его видели родное небо, родную землю…
Народ смотрит в тяжелом молчании и бросает медяки на эти камни. Следов крови уже нет: более четверти столетия протекло с тех пор. Но камни эти ведь были последним ложем Освободителя. Камни эти были согреты мученической кровью, и земля под ними напоена ею… Хочется крикнуть народу: остановитесь! Неприличен этот швыряющий жест. Неприличен этот лязг денежный здесь!
Изумительно, что ни одному священнику, никому из начальствующих лиц не бросилось в глаза кощунство этих денег на месте смерти. Может быть, доброе чувство, а может быть, и не совсем доброе подсказало это швырянье меди. Доброе чувство почувствовало бы, что в бросании денег есть что-то хамски неуважительное к историческому месту, освященному страданием. Хоть об одном подумали бы – ведь каждый пятак сбивает и пачкает эти камни. За пятаками сторожа принуждают лазать через решетку. Они шаркают по месту крови сапожищами. Чтобы найти завалившийся между камнями грош, они должны приподнимать камни, разворачивать то единственное место, для которого строился огромный храм.
Из-за жалких копеек в течение нескольких недель будет уничтожена историческая реликвия невообразимой цены. Казалось бы, ясно как день, что с самого первого дня постройки храма, и тем более со дня открытия его, это место должно быть защищено толстым стеклом, одинаково от публики и от сторожей. Но у нас г-да чиновники сделали свое дело и ушли. На ассигнованные средства построили и открыли храм, а затем с чиновничьим равнодушием ко всему на свете забыли о нем.
Забывать о нем начали, кажется, уже в самом проекте постройки храма. Кроме отсутствия иконостаса бросается в глаза отсутствие гробницы Царя-Страдальца и совершенное отсутствие хоть какого-нибудь его изображения. Казалось бы, где же лежать праху погибшего Государя, как не в храме, посвященном его памяти?
У нас высокопоставленные бюрократы ужасно боятся черносотенных влияний. Боятся, может быть, чтобы народ не отслужил лишней панихиды, не прочел лишней брошюры о Царе-Мученике, не поклонился бы лишний раз – с чувством раскаяния – могиле своего благодетеля.
Стоя в толпе, я слышал, например, такой разговор: “Помилуйте, – вполголоса говорит одно, видимо, кадетское превосходительство, другому, если открыть молебны на этом месте, да панихиды, народ толпами повалит. Начнут прикладываться, во святые возведут. Уж и то, глядите, свечи ставят сотнями, медяки бросают… У нас ведь это живо. Грошики, грошики, глядишь – чудо, новый святой”.
“Не беспокойтесь, господа маленькие освободители!” – хотелось сказать им. Не ревнуйте народ к славе большого Освободителя, большого исторического человека. Народ, к сожалению, вовсе не так уж благороден и, к счастью, не так низок, как вы думаете. Перед хорами небесных сил, праведников и чудотворцев, что столпились в этом храме, темный народ чувствует себя, по-видимому, не совсем со спокойной совестью.
Пусть убили Царя не те, что стоят в храме. Однако убийцами были наши братья, плоть от плоти нашей, кость от костей. Бросая медяки, может быть, иной темный человек хочет заглушить смутные попреки своей души. Как случилось, что тот, кому торжественно присягали на верность, попал в предательскую засаду в своей же собственной столице? Как случилось, что погиб от руки народных выходцев не тиран какой-нибудь, а благороднейший и добрейший из царей, сделавший так много, как, может быть, никто? Невольно, может быть, припоминается евангельский голос: “Кровь его на нас и на чадах наших”…
С тяжелым чувством выходишь на свет дневной. По внешним стенам храма золотом на камне высечены главные деяния Александра II. При нем народ русский получил свободу, получил суд “скорый, милостивый и правый”, получил школы, получил земское и городское самоуправление, получил равенство относительно военной службы, получил ограничение телесных наказаний и многое, многое другое.
Железные дороги, телеграфы, промышленность, пароходство – все это тогда возникло в это царствование и забрало ход. Никогда, даже при Петре Великом, не было такого кипучего подъема сил, таких объемлющих, глубоко захватывающих реформ.
А с внешней стороны какое это было блестящее царствование! Присоединение громадного Амурского и Уссурийского края. Завоевание Кавказа. Завоевание Средней Азии. Возвращение берегов Дуная. Возвращение державных прав на Черном море. Завоевание Батума, Карса и всего Закавказья до Арарата, всего Туркестана до Памира. Перед самой гибелью императора прогремело геройское взятие Геок-Тене. В царствование Александра II Россия упрочила за собой Литву и Польшу, освободила Болгарию, завоевала полную независимость Черногории, Сербии и Румынии.
Это было последнее славное царствование, которое имело бы все права быть названным великим наряду с царствованиями Петра и Екатерины. Немного недоставало, чтобы весь свет поднес Александру II титул “Великого”. Недоставало только деятельной поддержки народной. Недоставало народной верности.
Знаете, что составляет гордость разбившей нас столь незначительной монгольской державы? То, что за всю историю ее, за две с половиной тысячи лет, в Японии не было ни одного цареубийства. Как хотите, это знаменательно. Честный народ, создав учреждение Верховной власти, окружил ее священным уважением до такой степени искренним и глубоким, что не находилось злодеев, которые посягнули бы на жизнь отца народов.
Каковы бы там ни были монархи, народ умел благородно обходить их недостатки, обезвреживать их не ядом, не удушением, не бомбой. Благородный народ, встретив замечательного монарха, каков Мутсу-Хито, дал ему столь одушевленную, столь могущественную поддержку, что даже не Бог весть какой гений этого государя довел до величия исторического.
Мы же, народ русский, за огромные заслуги Александра II, за великодушнейшее сердце, за блестящую славу, за расширение России в четырех границах, за самые святые, истинно отеческие чувства к подданным мы только и умели, что бросить его истерзанное старческое тело на камни мостовой…
1907 год.
Михаил Осипович Меньшиков (1859 – 1918) – русский мыслитель, публицист и общественный деятель.