Даниил Лукич Мордовцев.
Даниил Лукич Мордовцев.
Замечательные исторические женщины на Руси:
Исторические женщины 2-й половины 18-го столетия
Предисловие
Историческая русская женщина второй половины восемнадцатого века едва ли не более чем либо другая отражает в себе наиболее существенные стороны всей нашей исторической — государственной и общественной — жизни: выступавшие на историческую и общественную арену, в это именно полустолетие, женщины, их нравственная физиономия, их деятельность, их стремления и задушевные симпатии, их, наконец, личные добродетели и пороки ярко и отчетливо, как гулкое эхо, выражают все то, чем жила, крепла, прославлялась, скорбела и болела русская земля за это же полустолетие.
Действительно, почти каждая женщина, так или иначе выдвигавшаяся из ряда личностей, не замечаемых и не сохраняемых историею, является таким, хорошо отполированным, историческим рефрактором, в котором можно видеть, если не всю современную ей эпоху, то, по малой мере, самые характеристические ее стороны, потребности, стремления.
В императрице Елизавете Петровне, стоящей на рубеже двух половин восемнадцатого столетия, мы видим как бы отражение и ее великого родителя, показывающего русской земле на запад и на добрые плоды его цивилизации. и тех осторожных русских людей, которые казались смешными, защищая свои бороды и свои боярские охабни, но которые когда увлечение западом несколько поулеглось, показали, что. не отвергая пользы и необходимости западной цивилизации, нельзя в то же время не дорожить и русскою бородою, как выражением отчасти русского национального облика, и русским зипуном, как историческим одеянием русского народа и русскою речью, и русскою песней, как неотъемлемым историческим достоянием того же народа.
К этому то народу и обращено было отчасти лицо Елизаветы Петровны, как обратилось тогда к русскому народу лицо всей почти русской интеллигенции, начиная от Ломоносова и Сумарокова и кончая их ученицами и дочерьми.
В этих ученицах и дочерях Ломоносова и Сумарокова, в Княжниной и Ржевской, мы видим уже разумную оценку русской речи и сознание права на литературное существование этой речи.
Едва ли не ученицею и последовательницею Елизаветы Петровны, равно как ученицею и последовательницею Ломоносова и Сумарокова, по отношению к удовлетворению требований русского национального чувства, является и массивная личность Екатерины II: она только гениально продолжает то, что начали раньте ее; при ней русская литературная речь приобретает вес и почет в обществе, как русское имя приобретает вес и почет в Европе в лице княгини Дашковой.
Рядом с Екатериной и идет эта именно Дашкова, русская женщина, с честью носившая мундир президента академии наук.
За ними следуют женщины писательницы: это было требование века, требование двора, требование общества.
Несчастная “Салтычиха” выражает собою ту болезненную сторону русской жизни, которой излечение совершилось только в XIX столетие и в которой ни Салтычиха, ни подобная же ей г-жа фон-Эттингер так же не повинна как не повинна княжна Тараканова в том, за что он должна была кончить жизнь в монастырском уединении.
Другая княжна Тараканова, самозванка — это отчасти отражение польской интриги, вызванной падением этой исторически не удавшейся державы.
В Глафире Ржевской и Екатерине Нелидовой, заканчивающих собою восемнадцатый век, мы видим уже новое явление, переходящее и в девятнадцатый век, — это появление на Руси, в разных видах и с бесконечно разнообразною нравственною физиономиею, исторического типа институтки, смолянки, монастырки, которые имеют свою, полную содержания, историю.
Насколько удалось нам в настоящих биографических очерках по возможности выяснить хотя часть того, что выразила собою русская женщина второй половины восемнадцатого столетия, предоставляем судить любознательному и снисходительному читателю.
Замечательные исторические женщины на Руси. От княгини Ольги до наших времен. Сочинение Д.Л. Мордовцева. Издание 4-е исправленное и дополненное. Исторические женщины второй половины 18-го столетия. СПб. 1874.