📑 Глава XVIII. Кабаки в Слободской Украине. Прыжов И. Г.

   

Глава XVIII
Кабаки в Слободской Украине

Прыжов И. Г.
История кабаков в России в связи с историей русского народа.
Казань., 1914.

Убегая от ляхов, жители западной Украины покидали свою “батькивщину” и переселялись на левый берег Днепра, в не занятые никем земли нынешних губерний Харьковской, Воронежской и Курской. Величко, проходя с казаками от Корсуня и Белой Церкви на Волынь, плакал над безлюдьем западной Украины: “Поглянувши паки, видех пространные тогобочние украино-малороссийские поля и розлеглые долины, лесы и обширные садове, и красные дубравы, реки, ставы, озера запустелые, мхом, тростием и непотребною лядиною зарослые, — видех же к тому на разных там местцах много костей человеческих, сухих и нагих, тильки небо покров себе имущих, и рекох в уме: Кто суть сия?”

На новые жилища или, как говорили тогда, на слободу (на свободу) шли они со своими думами, со своими обычаями, шли небольшими партиями или многочисленными громадами, и на новых землях, под покровительством московского царя, мало-помалу возникала Слободская Украина, составлялась новая Гетманщина. Рядом с ней лежала другая Украина, московская, в которую входили города: Воронеж, Белгород и другие, давно уже знакомые с кабаками.

Воронеж, или Воронож, один из городов Рязанской области, известен был еще в конце XII века и, должно думать, жил до начала XVII века не зная ничего московского: ни губных старост, ни пятой деньги, ни тамги с кабаком. По грамоте Михаила Федоровича 1624 года, “на Воронеже кабак и тамга в откупу боярина князя Ивана Борисовича Черкасского за крестьянином Ивашкой Офремовым”. В 1625 году велено брать с питей, приготовляемых для себя, с чети пива алтын, а в 1642 году четыре деньги; с чети пьяной браги в 1642 году брали две деньги, с пуда меду — алтын; в 1625 году крестьянам позволялось еще курить вино для платежа оброка помещикам в размере до четырех четвертей в год без явки.

Корчемники подвергались взысканию и битью кнутом. В 1639 году кабак вместе с тамгой отдан был на веру и верным головой избран Покидка Полозов, у которого в этом году доходу с тамги и кабака было 2135 рублей и 8 пудов воску. Из целовальников при Полозове упоминаются Толмачев и Колесников. В 1641 году на воронежскую украину пришли казаки из Малороссии, им отвели хорошие места, а воеводам приказали обращаться с ними “с береженьем и ласкою, чтоб от жесточи не пришли в сумненье”. В 1642 году на Воронеже кабацкий и таможенный доход сбирают на веру голова — воронежец сын боярский Иван Шишкин, да с ним десять человек целовальников, а оклад того дохода против откупа 1641 года 2221 рубль 32 алтына с деньгой.

В 1645 году велено было послать из Воронежа голову в Елец для кабацкого и других сборов, и “чего недоберут они, то доправить на воронежцах, а голов для Воронежа велено было выбирать в Ельце”. В 1651 году головой на Воронеже опять воронежец Толмачев, который вместо положенного окладу 1765 рублей полчетверти деньги успел собрать только 1397 рублей 2 алтына полпяты деньги и, несмотря на оправдания его об оскудении земли, все-таки был присужден к уплате 183 рублей 32 алтына, то есть половины недобора. Оправдание его состояло в том, что по осени 1651 года на Дон, “в бударах, для промыслов и с запасы, ходили небольшие люди, а по зимнему пути из городов с солью, и с хлебом, и со всякими товары на Воронеж приезду не было, потому что всяких чинов промышленные люди из городов с солью, хлебом и со всякими товары ездили в новые города — в Сокольской, на Усмань, на Урыв, на Коротояк, на Олшанск, а город Воронеж пред прежними леты всем оскудал, и люди обнищали и стало безлюдно, и на кабаках питухов стало мало, не против прежнего”.

В 1652 году было объявлено, чтоб кабаков и винокуренных поварен, “оприч тех поварен, на которых сидят подрядное вино на московский отдаточныи двор и в города на кружечные дворы, не было, а быть в Воронеже одному кружечному двору с продажным вином, а оприч кружечного двора в Воронеже, в уезде, в поместьях и вотчинах бояр, и окольничих, и стольников, и прочих кабакам и винокурням быть не велено”. В 1665 году решили воронежский кабак и таможню отдать на откуп, а не возьмут — отдать выборным на вере; и они отданы были голове Михневу, но на следующий год нашелся откупщик кадашовец Лазарь Елизарьев.

Елизарьев сначала платил доходы исправно, но потом стал платить худо, притеснял народ, и казна вынуждена была возвратиться к верным головам, обложив их окладом в 1900 рублей полшесты деньги. Воронежские люди сами били челом на откупщика и просили отдать им, воронежцам, “всяких чинов людям на веру, ибо они от откупа терпят всякое насильство и убытки напрасные”. Выбрали двух голов, Сеньку Петрова и Струкова, но что они могли сделать с откупщиком, которого поддерживали и воевода, и московские подьячие? Елизарьев не только успел скрыть указ о сдаче кабака головам, но еще предъявил подложный указ белогородского воеводы Ромодановского о взыскании с воронежских людей, в том числе и с выбранных голов, разных явочных денег и мыта и этим удержал у себя откуп на всю зиму 1688 года; потом сдал кабак головам, но без винокуренных заводов, кабачной посуды, так что у Петрова и Струкова явился недобор.

Верный голова 1669 года Никита Полозов донес об этом в Москву, откупщика Елизарьева вызвали туда, а вместе с ним вызвали и Сеньку Петрова со Струковым, и возникло целое дело, запутанное московскими подьячими. Поэтому в Воронеж были посланы с Лазарем Елизарьевым Разрядного приказа подьячий Емельянов да сын боярский Поддубской для правежу таможенных и кабацких денег, и те деньги велено доправить приказному человеку Василью Уварову, а напойных денег велено Лазарю на воронежцах искать судом. Но градские люди с ним, Лазаркой, в суд не шли, “чинились сильны” и приносили многие челобитные и сказки заручные, где писали, что Лазарь их “клеплет”.

Василию Уварову велено было непременно доправить те деньги, а за медленность взять пени двести рублей. Прошел срок службы верного головы Полозова, и на Воронеже снова явился откупщик Дмитриев. С 1693 года тамга и кабак находятся у назначенного от казны таможенного головы с товарищами и пищиком и вводится нечто вроде казенного управления. В 1782 году Екатерина предписывала начальнику Воронежской губернии поспешить вызовом сидельцев в казенные питейные дома на основании указов Сената и спросить у них, не согласятся ли они на точных правилах, в указе изображенных, принять на откуп с 1783 года те казенные питейные дома, коим в сидельцы определиться желают. Сидельцам назначали 5% прибыли с каждого ведра за вычетом из продажной цены, во что вино в казну обошлось, или 4% со всей суммы, вырученной через продажу.

В 1646 году в Воронежском уезде в Усманьском стану поставлен был Орлов-городок, и в 1652 году в нем уже заведен был кабак. Боярские дети, поступавшие в драгуны, обязаны были в этом году “корчмы и б<лядей> не держать и на кабаке не пить”. С 1668 года на кабаке откупщиком посадский человек Ивашка Семенищев; в 1671 году с него велено взять откупных и пошлинных денег за три года по 47 рублей 31 алтын по 5 денег на год. В 1674 году на кабаке сидит уже целовальник, и в следующем году велят произвести новые выборы. В 1678 году велят на следующий год в Орлове в таможню и на кабак голову и целовальников орловцев. В этом году мы находим московские кабаки по всем городам и местечкам, окружающим Воронеж. Пишут грамоту в Козлов, в Доброе, в Сокольский, в Бел-Колодез, на Усмань, в Костенки, наУрыв, на Воронеж, в Коротояк, в Острогожский, в Ольшанский, на Усерд, в Верхососенский, в Новый Оскол, в Яблонов, в Нежегонский, на Волуйку, в Чугуев, Царев-Борисов, на Мояк о высылке с тех городов таможенных и кружечных сборов и об уведомлении, сколько будет собрано с каждого города.

Городовым делом заведывали драгуны. Велено беречь накрепко, чтоб у драгунов “корчмы, и б<лядей>, и продажного вина, и табаку не было, а питье драгунам держать браги да квас бесхмельной, а пиво им варить по невелику, по полуосмине, и по осмине, и по четверти, смотря по человеку, а то пиво пить в урочные дни, а оставшееся питье записывать”.

В приходной книге 1679 году записано: “В Орлове таможне и кружечному двору оклад против откупу 1668 года 47 рублей 31 алтын 5 денег”. Кабак предписывалось отдать на откуп, а “буде откупщиков не найдется, выбрать голову и целовальников”. В 1687 году велят в Орлове-городке выбрать голову и целовальников “изо всяких чинов людей, кто похочет, а в которых городах на кружечные дворы ставить вино никто не похочет, то выборным подряжать уговорщиков на вино в иных городах”.

И так как сделалось известно, что лучшие люди обходят выборы, и те головы, в которых городах “нелутчие люди выбраны, для своих корыстей подряжают, на те кружечные дворы подрядчиков на вино дорогою ценою против цен московского подряду, что ставят уговорщики на московской отдаточный двор, а на отдаточном двору уговаривались ставить недорогою ценою, а в городы на Каширу и на Орел уговорились поставить по шти алтын и по семи алтын ведро”.

В 1671 году таможенные пошлины и питейную прибыль сбирали орловцы Якушко Варварин со товарищами и перед прошлым годом недобрали 8 рублей 20 алтын. И Якушко в Приказе большой казны сказал, что тот недобор случился оттого, что “де у них в Орлове-городке хлеб не родился третей год, и скотина-де у них вся померла, и татары приходили, и от татар и от частых караулов люди оскудели, и на кружечном дворе питухов перед прошлыми годами гораздо было мало”. Велено было сыскать про то, “допрашивая всяких чинов людей порознь, а голову на это время выслать, куда пригоже”. Но воевода розыска не производил.

В 1684 году снова подтверждали ему о розыске, угрожая “доправить с него недоборные деньги”, но деньги эти не были доправлены и в 1691 году. К началу XVIII века накопилась на Орлове-городке на таможенных и на кабацких головах прошлых лет многое число недоборных и иных доимочных денег.

В 1682-1694 годах в Орлове-городке считалось в сборе таможенной и питейной прибыли по 28 рублей по 7 алтын на год. В 1695 году питейный голова не приезжал в Москву с отчетом, и велено было надсматривать над ним голове гостиной сотни Борису Полозину. То же подтверждалось другой грамотой, посланной в августе этого года. В числе слободских городов, поступивших в ведомство Московского разряда, была Короча на верховьях Донца, куда к концу XVI века подвинулась граница Москвы. С 1643 года на Короче облагаются денежным оброком лавки, полки, бани и мельницы и всякие другие промыслы, заведенные корочанскими людьми. С 1646 года является налог на соль, но о кабаке еще не слышно.

В 1663 году, как видно из отписки Шереметева, там был уже кабак и выбран был в кабацкие (и таможенные) головы Терентий Плещеев; но его велено было отправить в Яблонов для письма государевых полковых дел, а вместо него выбрать другого голову. В 1668 году на Короче кабацким откупщиком Давыдка Лубенцов. В августе этого года его велено было выслать в Москву, и в ноябре следующего года еще раз напоминали об этом воеводе. В 1675 году опять писали воеводе о высылке в Москву корочанских таможенного и кружечного двора голову и целовальников и дьячка со сборными книгами, но воевода их не высылал по декабрь. И в следующем году снова писали ему о высылке головы к первому ноября к отчету, но воевода по-прежнему его не высылал.

“Знатно, — писали ему из Москвы, — ты в высылке им наровил для своих прихотей”. 25 ноября снова напоминали об этом воеводе. Воевода не высылал их, и 8 декабря еще раз напоминали ему. В Приказе большой казны в доимочной книге вели счет деньгам, которые обязаны были внести кабацкие головы, и в 1685 году оказалось, что на голове корочанского кружечного двора, на Наумке Гомове, со товарищами считается недоборных денег 16 рублей 2 алтын 2 деньги, которые и велено было воеводе доправить.

В 1667 году опять насчитывали недоимку с таможни и с кабака на короченце Пушкаре 166 рублей 13 алтын полпяты деньги. В 1683 году на кружечном дворе велено было питейную прибыль сбирать серебряными мелкими деньгами и польскими деньгами чехами; а “буде которые люди учнут чехи менять на серебрянные деньги из прибыли, тех людей имая, приводить в приказную избу и розыскивать накрепко”.

В 1683 году на кружечном дворе у питья прибыльные деньги сбирали на вере корочанские жители Пронка Глазунов со товарищами. Нужно им было собрать против предыдущего года 273 рубля 3 алтына 2 деньги, но они недобрали 36 рублей 25 алтын 2 денег и сказали “тот-де недобор учинился у них для того, что зима была студеная и торговых людей с товарами из иных городов приезду не было и пошлин имать было не с чего”. Велено было произвести об этом следствие, но воевода молчал, хотя и напоминали ему отписками в 1686 году.

В это время узнали в Москве, что на Корочу приезжают из малороссийских городов черкасы и иные иноземцы с вином и табаком, да во многих городах и уездах посадские и крестьяне варят браги и квасы пьяные и продают, и оттого на кружечном дворе чинятся недоборы. И потому велено было привозимое вино отбирать на кружечный двор, а за корчемство брагой и квасом брать пени по царским указам. Население города было вполне украинское, и таким оно оставалось еще в XVIII веке. Как в остальной Малороссии, так и здесь украинские и польские паны становились откупщиками. Служилый сотник корочанской сотни Ефим Лазаревич со товарищами в 1783 году держал на откупу Корочу со всем уездом и платил за это семь тысяч рублей ассигнациями. Теперешний откуп, замечает при этом Кохановская, держит ту же самую Корочу за сто пять тысяч рублей серебром.

Слободские полки сначала пользовались полной свободой винокурения, и хотя по белогородскому окладу 1665 года на жителей была положена подать с винного котла по рублю, с пивного по четыре, но в 1670 году Алексей Михайлович дал грамоту полкам Сумскому, Харьковскому и Ахтырскому: “За осадное сиденье велеть им вместо своего государева годового жалованья отдати оброки, которые на них довелось взять с промыслов и с шинков по белогородскому окладу, и впредь такими промыслами промышлять безоброчно и беспошлинно”.

В 1669 году городам Острогожского полка за оказанную верность во время черкасских смут дано право безоброчного и безъявочного шинкованья вином, пивом и медом, и, несмотря на то, что на следующий год острогожцы вместе со своим полковником изменили, данное им право все-таки подтверждалось жалованными грамотами 1672, 1678, 1700 и 1716 годов. Но кабак уж был заведен по всем слободским полкам. В 1683 году в полках Северском и Белогородском торгуют на кабаке московские головы, которым в этом году предписывают сбирать прибыль мелкими серебряными деньгами.

Но в Харькове в 1684 году головами и целовальниками были русские люди, то есть малороссы, и казацкая старшина жалуется, что по указу царя вместо царского жалования пожалован им сбор различных пошлин и, между прочим, с котлов винных, и пивных, и с шинков, а теперь черкасы у них головы и целовальники, и, кроме того, торгуют приезжие из Малороссии из Сумского и Ахтырского полков. Просьба казаков была услышана, и в Харькове велено торговать казакам беспошлинно и из других полков вина к ним не ввозить.

В 1685 году острогожским черкасам позволяют шинковать и питья продавать в домах своих, а к кружечному новому двору питей не подвозить и у того двора и на торгу питьями не торговать. Петр в 1700 году дает харьковцам грамоту “шинки держать безоброчно, вино курить беспошлинно по их черкасскому обыкновению”. Генерал-аншеф Апраксин, возвращаясь в 1712 году из-под Азова, проезжал через Воронежскую губернию. Апраксин по должности считался генерал-адмиралом, но в то же время почему-то занимался и кабаками.

Остановился он в Острогожске, где население по преимуществу было украинское, и узнал, что народ мало пьет водки, потому что у украинцев все шинки, а у русских кабаков нет, и вот, чтоб получить возможность завести там кабаки, он приказывает ландрихтеру Клокачеву черкасов с Коротоякской слободы переселить на Урал, а русских, которые живут на Урале, переселить на Коротояк, для того чтоб “питейная продажа без черкаских шинков лучше полнилась”. Хотя переселение это и не совершилось, но приказание ввести кабаки было отдано, и черкасы вместе с русскими разбежались в разные стороны, жалуясь на кабацких бурмистров, что они, запрещая им держать шинки, чинят забойство и разорение. Дело о переселении шло до 1724 года, когда по докладу генерал-фискала Мякини-на все казаки-черкасы переселены были с Коротояка в Острогожск, а посадские русские люди из Острогожска на Коротояк, и кабацкий сбор в Острогожске велено отдать с торгу на откуп, кто больше даст.

Елизавета в 1743 году в грамотах всем полкам подтвердила “шинки держать, вино курить и шинковать беспошлинно”. В 1764 году учреждена Слободско-украинская губерния, главный город — Харьков, и введен был подушный оклад с казенных войсковых обитателей: с тех, которые пользовались правом свободного винокурения, 95 копеек, а где курение вина было запрещено — по 85 копеек, с подданных же владельческих черкас — по 60 копеек с души.

Но еще до этого народ жаловался на невиданные стеснения. В Белогородском уезде один сельский священник говорил другому: “Бог знает, что у нас в царстве стало. Украина наша пропала вся от податей, такие подати стали уму непостижимы, а теперь и до нашей братьи священников дошло, начали брать у нас с бань, с пчел, с изб деньги, этого наши прадеды и отцы не знали и не слыхали; никак в нашем царстве государя нет”. Появилось корчемство и, распространяясь из слободских губерний, подрывало откупа белогородский и воронежский.

Еще в 1648 году хотмыжский воевода Сенко Волховской прислал в Москву с хотмыжским казаком Степкой Мишуровым челобитную, в которой писал, что “польские и литовские люди с вином и табаком в хотмыжский гостиный двор не ставятся, а ставятся, не доезжая города версты за три, и за пять, и верст за десять, в лесах, в крепких местах и за лесами, и вина и табаку те литовские купцы у себя не сказывают, а сказывают те литовские купцы про вино хотмыжским людям тайно, и те служилые люди вино покупают тайными обычаи и проживаютца. Да в нынешнем году, декабря 27, проехали с московской стороны дорогою к хотмыжским посадам, и с дороги переехали воровским тайным обычаем через заповедные места и через реку Ворскол по льду на шести телегах неведомо какие люди, и поехали к муравской сакме, и те литовские люди (когда были пойманы), сказали, что они — города Гадеча торговые люди: Яцко Лучченко, да Яцко Булыга, да Степанка Матюшенка, да с ними челядников три человека; и у тех литовских людей на шти телегах восемь бочек вина да три пуда табаку”.

Задержав их, Волховской писал в Гадеч полковнику Станиславу Броневскому, и по требованию последнего люди эти были отпущены. Броневский поэтому отвечал Волховскому. “Пишу, — говорил он, — к твоей милости, княже Семионе Волховской, что твоя милость даешь мне знати о людях, которые будто не прямою дорогою ехали, и ваши ратные люди их поймали. А что ты пишешь, чтоб я заказал торговым людям непрямою дорогою не ездить, и я о том твоей милости объявляю, что не только заказать, чтоб непрямою дорогою не ездили, но закажу под смертною казнию всем тем торговым людям, которые есть в местностях моего милостивого пана (Конецпольского), чтоб в его царское величество не ездили ни с каким товаром. А ныне прошу, княже Семионе Волховской, отдай мою горелку, а имянно две тысячи”.

Подобное же столкновение за вино вышло в 1649 году между вяземским воеводой князем Прозоровым и дорогобужским капитаном Храповицким. Коронные поверенные Хотмыжа, Карпова и Мирополья доносили, что воеводская канцелярия делает послабление корчемству; жители, “невзирая на данныя из канцелярии инструкции, на выемках везде служителей и поверенных бьют, и для обезопасения выемок просили дать Военной коллегии из отставных, с положенным жалованьем и мундиром из их кошту, при одном офицере рядовых двадцать человек”.

Напротив того, слободская канцелярия представляла в 1772 году, что с 1765 года ни один человек в слободские присутственные места приведен не был, а забираются такие люди в великороссийские воеводские канцелярии, где и “следствия происходят, и налагают штрафы на одних воеводских обывателей, а великороссийские, живущие на том же месте, от этого изъемлются; а какие великороссийские люди пойманы будут в корчемстве в том же селении, где жительствуют слободские, то налагается и на слободских равный штраф, а при том и такие примеры оказались, что великороссийские люди одни другому вина подбросят, а штрафы за то равные с слободских войсковых обывателей, живущих с ними в одних селениях, взыскиваются, прописывая за несмотрение, а в самом деле и к смотрению великороссийские к себе слободских жителей не допускают, в содержании заставы никакого вспоможения не чинят, а через учрежденный от слободских обывателей караул пропускают насильствен”. На это последовало замечательное решение.

Вообще слободские полки были отягощены незаконными поборами, а потому понятно, что появились люди, которые нарушали покой вредными толками, как, например, житель Ахтырки по имени Яготинец, сосланный в Сибирь. Указом 1783 года велено было винную продажу устроить в пользу городов с тем, чтоб магистраты давали отчет правительству; в деревнях казенного ведомства велено было стараться об умножении казенных доходов посредством отдачи на откуп и содержания на вере, не делая, однако, никакого стеснения помещикам и казакам, “кои к сему промыслу право имеют, первые в деревнях и хуторах, а последние в домах своих”.

С обывателей, имеющих право курить и продавать вино, вместо прежних 95 копеек положено по 1 рублю 20 копеек. Указом 1791 года утверждено право винокурения и продажи за дворянами в их поместьях и право одной продажи — за казаками в их домах, состоящих в селениях, но не в городах. Мещанам запрещено курить и продавать вино, и все городские винокурни, как “несвойственные городам”, велено уничтожить. Эти последние права были отменены в 1817 году, при введении Устава о питейных сборах.

С 1751 года началось переселение в Новороссию австрийских сербов с их вольными корчмами. Новороссия доселе пользовалась свободой винокурения. Новопоселенным сербам указом 1751 года было предоставлено иметь торговые промыслы беспошлинно, а насчет кабаков глава сербов — полковник Хорват — должен был представить свои соображения. По рассмотрении просьбы Хорвата, Сенат в 1754 году определил: подати с винных промыслов идут на полковые надобности, но в местах пребывания полковника доход с корчем следует на его обиход; винокурение свободно.

Началось новое переселение сербов и болгар под предводительством полковника Шевича, и при рассмотрении их просьбы о вольном промысле вином оказалось, что “в Бахмуте и во всей Бахмутской провинции, где находилась Славяно-Сербия, не было ни казенных кабаков, ни казенной продажи вина; в самом же Бахмуте продажа была вольная, но с платою по гривне с ведра, а в уезде были самые малые откупа”. В Славяно-Сербии было оставлено свободное винокурение с платой по гривне с ведра вина. В 1764 году из новосербских поселений учреждена Новороссийская губерния, опять с вольной продажей вина; но к 1775 году пошлина с вина возросла уже до 30 копеек с ведра, а в 1777 году в Новороссии был уже откуп, приносивший казне 20 100 рублей.

Похожие статьи
При перепечатке просьба вставлять активные ссылки на ruolden.ru
Copyright oslogic.ru © 2024 . All Rights Reserved.